ЕСЛИ ЭТО ЗОВЕТСЯ ЭПОХОЮ…

Все, что было, уже не забудется:
Две программы — вселенная малая.
Мы спокойно ходили по улицам,
Пели вместе с единственной — Аллою.

Мы еще не забыли про валенки
И тональность аккордов битловских.
Нынче сцену заполнили ваенги
Вместе с клонами дробыш-рудковских.

По ночам, чтоб соседи не вызвали,
Под катушечный — пели Высоцкого.
Ныне можно толпиться за визами
И читать разрешенного Бродского.

Вымирала Москва с каждой серией
В те мгновенья весны, непохожие.
А сейчас самозванка Валерия
Заполняет экраны с Пригожиным.

Непонятно — трусы или треники,
Под фанеру — букеты охапками.
А по сцене метет, словно веником,
Юбка в пол — русской бабушки Бабкиной.

Напомадятся в тесной гримерочке
Скоморохи всесильного Путина,
Выйдут — гимны споют в гимнастерочке,
Следом — в порно-параде — Распутина.

А за нею — "виагры" с "рефлексами".
Строки песни, как будто, обглоданы.
Наркотический транс вместе с лепсами
Унесет к нереальному Лондону.

Не уехавшим — крест, как знамение
На груди с незастегнутым воротом.
И пускает слезу поколение.
Не захочешь, а вспомнишь про Воланда.

Имена, словно клички, короткие,
Длинноногость — путевка на подиум.
Из партера — икрою и водкою —
Состоянье души пьяной Родины.

И летит над стенами кремлевскими
Ода в честь дорогого мужчины.
Подпевает губами рублевскими
Та, что хочет такого же сына.

Ткани минимум — тело свободное,
Как сговорчивы спонсоры полночью.
И наказаны, в прошлом, народные
Пустотой, "одиночеством-сволочью".

Две бляндинки, платформа высокая.
Разве были стихи здесь обещаны?…
Если это зовется эпохою,
Я хочу возвращенья той женщины,

Что поет, а не хрипом изломана
Под гламурным лицом и одеждами….
… На старинных часах стрелки сломаны,
И паромщик — с пустыми надеждами.