«Раньше, — она говорит, — тело было краше любой одежды,
Сейчас любая одежда краше любого тела.
Раньше, — она говорит, — последней умирала надежда,
Сейчас она умирает первой, ненужной, осиротелой.
Сейчас проживаешь день — промчавшийся мимо поезд,
Раньше в сутки вмещалась жизнь и сотни песен.
Теперь пустые дома обступила трава по пояс,
Этот репейный спасательный круг убийственно тесен».
«Раньше, — она говорит, — нет средства страшней, чем рогатка,
Сейчас превратились в пылающий хворост любые слова».
Раньше она свои умные мысли писала в тетрадку,
Теперь она говорит… говорит… стирает… и делает дубль два.